Название: «Человек человеку волк»
Пейринг: Мальфатто/Иль Лупо (Доктор/Бандит)
Фандом: AC:Brotherhood multiplayer
Рейтинг: PG (не дотянул XD они не захотели)
Жанр: POV Мальфатто, angst (в эпилоге POV Иль Лупо)
Примечания: Мальфатто впервые появляется в однопользовательской кампании Братства Крови как убийца куртизанок (миссия Serial offender). Убивая невинных невиновных девушек, он отнюдь не использовал свой шприц во благо, за что и был убит членами Братства по приказу Эцио. В Project Legacy прототип персонажа состоял на службе Чезаре Борджиа в качестве наемного убийцы.
Имя Il Lupo в переводе с итальянского звучит как «Волк». Как видите, и имя и одежда этого персонажа наследуют одного из ключевых ассасинов AC2 — Ла Вольпе, — с той лишь разницей, что Иль Лупо принадлежит к ордену Тамплиеров.
Предупреждения: Не бечено пока. Написано для Kris Stein. Спасибо тебе)
Дисклеймер: UBISОFT
Пейринг: Мальфатто/Иль Лупо (Доктор/Бандит)
Фандом: AC:Brotherhood multiplayer
Рейтинг: PG (не дотянул XD они не захотели)
Жанр: POV Мальфатто, angst (в эпилоге POV Иль Лупо)
Примечания: Мальфатто впервые появляется в однопользовательской кампании Братства Крови как убийца куртизанок (миссия Serial offender). Убивая невинных невиновных девушек, он отнюдь не использовал свой шприц во благо, за что и был убит членами Братства по приказу Эцио. В Project Legacy прототип персонажа состоял на службе Чезаре Борджиа в качестве наемного убийцы.
Имя Il Lupo в переводе с итальянского звучит как «Волк». Как видите, и имя и одежда этого персонажа наследуют одного из ключевых ассасинов AC2 — Ла Вольпе, — с той лишь разницей, что Иль Лупо принадлежит к ордену Тамплиеров.
Предупреждения: Не бечено пока. Написано для Kris Stein. Спасибо тебе)
Дисклеймер: UBISОFT
читать дальшеШприц. Замечательное оружие, особенно если знать, как его использовать. В каких дозах впрыскивать в жертву яд, когда использовать сильнейшее снотворное, куда всаживать иголку – я знаю об этом всё. Слыхали, что сетчатка человеческого глаза очень чувствительна? Если ввести яд точно в глаз – он подействует мгновенно, жертва даже не успеет опомниться. О, как божественно выглядят посмертные маски моих жертв – сквозь стёкла очков я вижу всё в великолепном цвете. Кровавые слёзы из повреждённой глазницы напоминают мне сок спелого граната.
Спросите меня – почему я убиваю именно проституток? За них никто не будет мстить. А понятие мести для меня – нечто священное, похоже на обет молчания или обет безбрачия. Убил какую-то постороннюю женщину – через несколько дней может прийти её муж или любовник, и всадить тебе промеж глаз кухонный нож. И с этим ведь ничего не поделаешь? Я даже защищаться не буду – ведь око за око, а зуб за зуб. Известная истина – человек человеку волк. Благодаря ей Рим потонул в крови – с одной стороны псы Борджиа, с другой – ассассины. Я бы мог работать на них, но моя самодостаточность в данной ситуации работает против меня. Я бы мог заработать денег. Я бы начал лечить людей, но – неинтересно. Хочется боли и криков. Хочется видеть, как жертву бьют последние конвульсии, а на губах пестреет рубиновыми капельками сладкая-сладкая кровь. Зачем лечить, когда можно казнить? И я решил казнить проституток. Просто потому что по ним никто не будет плакать, кроме них самих. Вы замечали когда-нибудь, как они натужно улыбаются клиентам, потому что их работа строится на лжи и лести? Ради денег и благополучия хозяйки они готовы вылизать за вами пол, поцеловать вам колено и наговорить тьму всяческой мути.
Для них ты – бог. А я ненавижу религиозных фанатиков.
И поэтому я буду палачом. Голову с плеч!
Спустившись в одну из подворотен в бедном районе, я напряжённо вглядываюсь в темноту. С крыши я заметил пёструю юбку уходящей куртизанки. Она наверняка шла от клиента – её рука нервно поправляла чулки, а губы кривились от отвращения, а путь она выбрала окольный, чтобы не попадаться на глаза изнывающей от жажды и страсти стражи Борджиа. Мне ничего не стоит нагнать её в темноте и оборвать этот круговорот, в котором она живёт большую часть своей жизни. По ней никто не будет плакать.
Мне тяжело дышать – мои лёгкие получают минимум кислорода из-за маски. Но Мальфатто никогда с ней не расстаётся, верно? Почти также, как и со своим шприцом, за исключением моментов, когда остаётся один в своей лаборатории. По существу – жалкая лачуга, я не люблю изыски почти также, как и людей. Поэтому живу на развалинах античного Рима. Иногда ко мне, правда, заходят курьеры Борджиа, чтобы предложить кое-какую работёнку, но либо не выходят назад, либо уходят ни с чем. Бог простит, и Чезаре простит. Тем более, что этому извращенцу сейчас явно не до этого, раз он до сих пор меня не прикончил. Не суть.
Девушка свернула в противоположный переулок и почти скрылась из виду. Остановилась, огляделась. Кажется, что-то заподозрила, ведь она наверняка слышала от подруг о моём существовании. Так что неудивительно, но она такая осторожная и пытается выйти туда, где больше всего народу. Ускорив шаг, куртизанка удаляется от меня к лавке горшечника и ненадолго замирает в нерешительности, а я начинаю терять терпение. В этот момент мой взгляд замечает мелькнувшую на крыше тень, и приходится схоронить себя за грудой ящиков. Лучник? Ассассин Аудиторе? Вор? Второе вероятнее, ведь эти ублюдки в белых плащах только так и перемещаются. Может следит за кем-то или ищет приключений на постоянно рискующий вляпаться зад? В любом случае он мне сильно мешает.
Заведя руку за спину, я нащупываю колбочки со снотворным. Если убью его – меня выследит второй носитель концентрированной справедливости. И тогда я уже точно не отверчусь. Хотя было бы интересно понаблюдать за тем, как знаменитый Эцио Аудиторе будет читать мне морали, кинжалом вспарывая горло. Какая неприятная смерть – умереть под чарующий аккомпанемент нудятины из уст ассассина. Не так я мечтал лишиться жизни.
Куртизанка тем временем проследовала в небольшую улочку между домами, и я по инерции двигаюсь следом за ней. Проверил пульс – сердце колотится от переизбытка адреналина. Впереди меня ждёт заслуженная награда за две ночи ожидания.
Но… праздник праздником, а мне всё-таки помешали.
Девушка пронзительно визжит, но её крик резко обрывается, и я выглядываю из-за кирпичной стены, чтобы проверить, в чём дело.
- Отдавай деньги.
Какой самонадеянный ассассин. Или нет? Приглядевшись, я вижу только размытое серое пятно и приставленный к горлу напуганной девицы нож-бабочку. Нет. Это не убийца. Грабитель? Для нищеброда он слишком богато одет, и грабить проституток у него, судя по всему, является своеобразным хобби. Что ж, хоть в чём-то, мы, наверное, с ним схожи. Хотя бы тем, что девицы становятся очень сговорчивыми.
- Да-да, сейчас.. – сняв мешочек с пояса, куртизанка его отдаёт напавшему, но тот явно не торопится убрать нож.
- Отлично. Ты знаешь, где в данный момент находится ассассин по имени Франческо дель Панна?
Куртизанка яростно мотает головой, за что получает удар под дых.
- Говори. Где прячется Франческо дель Панна?
- Я не знаю! – жертва начинает плакать, и её голос срывается на раздражающий писк. А я уже устал стоять в одной позе. Пора с этим заканчивать.
Я вышел из тени, как и подобает порядочному римскому призраку. Вооружившись двумя шприцами, я прекрасно осознаю, в каком из них яд, а в каком снотворное. Серый плащ поворачивает в мою сторону голову и, не успев даже с места сдвинуться, чтобы атаковать, получает двойную дозу, мгновенно отправляясь в мягкие объятия Морфея. Поняв, что одной проблемы я благополучно лишился, я ловлю пытающуюся убежать с места преступления блондинистую мразь за руку и с удовольствием провожу шприцом по её щеке.
- Больно не будет.
Быстродействующий яд – не редкость в Италии, после того, как мои коллеги вывели особый состав. Легко достать, легко использовать, легко вывести самому. Прелесть в том, что ты не успеваешь досчитать до двух, прежде чем жертва испустит дух. Если хочется быстрее – достаточно всадить иглу в широко открытый глаз. Обожаю это делать.
Оглядев результат своей работы, я снова щупаю свой пульс. Отлично. Я смогу спокойно спать сегодня ночью. Это напоминает жажду вопиющего в пустыне. Чем меньше я совершаю убийств, тем больше моя потребность в резне.
Обернувшись, я замечаю прямо под своими ногами неудачливого грабителя. Потыкав его носком ботинка, я недолго раздумываю о том, что с ним делать. Оставить его здесь и дать сцапать страже, чтобы его повесили за убийство? Слишком жестоко, ведь, по сути, бандит ничего мне не сделал. Или может быть, покормить своё любопытство и пообщаться?
Заманчиво. Осталось только незаметно перетащить грабителя в безопасное место, где нас никто не побеспокоит. Это кажется простым только на первый взгляд – взвалив горе-бандита на плечо, я убеждаюсь, что доспехов на нём не меньше, чем на командире взвода. Но мне не впервой носить тела их одного конца района в другой, который у реки. Даже мне иногда следует замести следы.
Проснувшись, парень показал недюженные способности к молниеносной реакции. Мне пришлось очень серьёзно постараться, чтобы связать его и усадить в углу заброшенной развалины. В крыше зияли дыры, по полу бегали крысы, я использую это помещение, как временное убежище, когда нужно на время скрыться от глаз Борджиа. И притащил бандита сюда, ведь тихое абсолютно безлюдное место не привлекает внимания, если ты, конечно, не отшельник и не ассассин. Удивительно, как мой новый знакомый хорошо себя контролировал после сильной дозы снотворного. Обычно так быстро после этого не встают.
- Ты кто такой, il diabolo, какого чёрта тебе нужно?!
- Так меня ещё никто не называл… - из недр моей маски доносится смешок. Я сижу напротив «серого плаща» на корточках и с любопытством изучаю его напуганное злое лицо. По виду – само благородие, даже бородка аристократичная. На кой чёрт ему грабить и допрашивать проституток, если можно просто нанять головорезов и выследить этого загадочного Франческо дель Панна?
- Развяжи меня!
Приказной тон. Точно аристократ.
- И не подумаю. Голова кружится? – грубо схватив извивающегося безымянного бандита за волосы, я разглядываю его зрачки.
- Пошёл ты к чёрту, докторишка! Отпусти меня, остроносая дрянь!
Тут в свете лампы, он внезапно замолкает и внимательно смотрит на меня, будто осознав какую-то важную вещь, определяющую весь смысл его серой жизни.
- Ты ведь.. Постой… Мальфатто?
Чёрт, а я знаменит даже больше, чем думал. Вместо ответа я молча поднимаюсь на ноги и достаю своё повседневное оружие. Мой гость снова подал голос:
- Никогда не думал, что убийца куртизанок работает на ассассинов.
- Прости, что? – обернувшись слишком резко, я с силой сжал шприц – Ты сказал, что я на кого-то работаю? – щёлкнув по колбе, я делаю интригующе театральную паузу – Отнюдь, я сам по себе. А ты, получается, один из Борджиа?
Бандит обескуражен моим вопросом и делает забавное недоумённое лицо.
- Нет, я… Не один из них. Просто выполняю кое-какую работу.
- Наивно полагать, что ты не один из них, если ты выполняешь на них кое-какую работу. Любой человек, делающий что-то для кого-то по определению один из них… Не дёргайся… - я снова сажусь рядом с ним и сквозь одежду протыкаю его кожу на предплечье.
- Это яд? – подозрительно спокойно спрашивает «серый плащ» и судорожно сглатывает. Судя по всему, он яростно пытается показаться достойной жертвой. Как же это… похоже на псов Борджиа.
- Если бы это был яд, ты бы уже горел в аду.
Я улыбаюсь под маской и показываю ему пустую колбочку.
- Лечит от приступов неконтролируемой ярости и патологической лжи. Через пару минут тебя перестанет тошнить, и ты будешь в полном порядке.
Подойдя к столу, я откладываю использованный шприц и добавляю после недолгой паузы.
- Я же, всё-таки, доктор.
Бандит смотрит на меня уничтожающим взглядом, я могу поклясться, что чувствую, как он прожигает две дырочки в моём кожаном плаще.
- Зачем ты оставил меня в живых, Мальфатто?
- Ожидаемый вопрос. Считай, у меня недостаток в общении. Как, говоришь, тебя зовут?
Бандит медлит. А ещё у него руки затекли – это видно по его неуклюжим попыткам сесть поудобнее.
- Я не обязан тебе ничего говорить. Если ты закончил, то отпусти меня.
Вскинув брови, я задумчиво кусаю губы. А действительно, зачем он мне?
- Скажи, а если я тебя убью, по тебе будут плакать?
Вздрогнув, парень ошарашено смотрит на меня и открывает рот, словно выпавшая на сушу рыба.
- Видимо, нет… - хлопнув рукой по столешнице, я снова беру шприц.
- Меня зовут Иль Лупо. Доволен?
Иль Лупо. Волк. Странное прозвище. Но мне и этого достаточно, чтобы вернуть своё оружие на место.
- Более чем. Знаю я одного такого же, как ты. Местный король воров…
- Ла Вольпе… - заканчивает он за мной фразу и морщится. Вот как. Видимо, ему приходилось иметь дело с Фоксом. И это знакомство явно было не из приятных посиделок в таверне.
- И как ты дошёл до того, что стал нападать на проституток и спрашивать у них про ассассинов? – сложив руки на груди, я, показывая свою заинтересованность в данном разговоре, склоняю голову набок. За маской же ничего не видно. Пусть довольствуется языком жестов.
- Борджиа предложили мне сделку. Только и всего. А ты? – смышлёный малый парировал мой вопрос – Почему ты их убиваешь?
- Если я начну отвечать на твой вопрос, меня унесёт в дебри философии. Да и зачем – ты всё равно меня не поймёшь, Иль Лупо… - сняв перчатки, я некоторое время разглядываю свои руки – А какого рода сделка?
- Головы ассассинов в обмен на мою жизнь. Я убиваю ассассинов – Борджиа дают мне деньги. Всё.
- Как это похоже на них.
Отвернувшись от собеседника, я кладу на столешницу кожаную шляпу и маску. Между нами на некоторое время образуется давящий вакуум тишины. Я наслаждаюсь хлынувшим в меня большим количеством кислорода, а мой собеседник, видимо, всё ещё изучает мой затылок. Конечно, для зверского убийцы я достаточно обычен. Коротко стриженный брюнет средиземноморского типа. Оденься я в одежду дворянина – меня бы приняли за него. Но мне по нраву собственная металлическая маска, пускай в ней мне душно и тяжело. Я выбрал этот образ, как и свой собственный путь. И никто мне не указ.
- Не боишься, что я, узнав твоё лицо, сдам тебя властям? – Иль Лупо смотрит на меня, я знаю.
- А зачем тебе это делать? – смело обернувшись, я хитро улыбаюсь бандиту. Его пугает взгляд моих чёрных бездонных глаз, но он не забывает про вопрос и ожидаемо пожимает плечами.
- Я просто спросил… - грабитель улыбается в ответ, и внезапно в этой улыбке я вижу родственную душу. Если Лупо использует свой нож-бабочку для убийства, как я свой шприц, то …
Человек человеку волк.
- Если бы у тебя был выбор… - подойдя к пленнику, я смотрю на него сверху вниз - … За кем бы ты пошёл в этой войне?
Бандит молча поднял свой волчий взгляд.
- Борджиа ведь вряд ли пощадят тебя, если ты вдруг облажаешься. Думал об этом хоть раз? – каждое моё слово бьёт его по больному, и мне это доставляет огромное удовольствие.
- У меня была тяжёлая жизнь.
- Мне плевать, чего ты там натерпелся в прошлом, меня интересует здесь и сейчас, Лупо. Борджиа или ассассины? Я не заставляю тебя оправдываться… - сев напротив, я достаю из своей сумки его нож. Интересное крепление, почти, как у скрытых клинков ассассинов.
- … Ответишь правильно, и я тебя отпущу.
Иль Лупо судорожно выдыхает и хмурится, подозрительно косясь на меня.
- Борджиа убьют меня в любом случае. В этом ты прав, Мальфатто… Они присосались к Риму, как пиявки, и теперь только народ может встать на защиту нравственности и собственной независимости. Но и этот Аудиторе… - бандит морщится и, сев на колени, расправляет плечи – Спина затекла. Может развяжешь меня?
Встретив мой холодный взгляд, парень кривит губы и отводит глаза в сторону.
- И что Аудиторе?
- Аудиторе сражается за правое дело, ему хочется верить. Но с другой стороны…
Я неосознанно подаюсь вперёд и, оказавшись ближе к пленнику, умиляюсь его очередному уничтожающему взгляду. Интересно, как бы в его правой глазнице смотрелся мой шприц?
- С другой стороны я вообще не хотел влезать во всё это. Я не согласен с обеими сторонами. Гипертрофированное желание справедливости ассассинов – не моё поле боя. А Борджиа просто хорошо платят.
Он замолкает и выжидающе смотрит мне в глаза.
- Одинокий волк… - отвечаю я на его взгляд – По сравнению с ними, ты лишь пешка на шахматной доске…
Резко приставив лезвие ножа к шее собеседника, мне снова приходится схватить его за волосы, чтобы он не дёргался.
- Но даже волки имеют право на свободу выбора. Я выбрал независимость. А ты? – с нескрываемым наслаждением почувствовав исходящий от пленника ореол страха, я завёл нож ему за спину и замер.
Иль Лупо достаточно мил для убийцы. Видимо, убийство тоже является не его полем боя. Может грабёж? Или что-то посущественнее?
- Отпусти меня. Я всё тебе сказал. – цедит бандит сквозь зубы.
- Тебе страшно, но ты всё ещё продолжаешь огрызаться… Впечатляет…- покачав головой, я опускаю руку и давлю за лезвие.
Верёвки падают к его ногам, и он в изумлении смотрит на расплывающуюся по моему лицу самодовольную улыбку.
- Да чтоб ты сдох, Мальфатто… - получив свободу действий, Лупо хватает меня за воротник – Ты просто сумасшедший.
Мы сидим друг напротив друга и молчим. Бандит, явно ожидая от меня хоть какой-нибудь реакции, начинает разжимать пальцы. В этот момент хочется проверить свой пульс, но стоит мне прикрыть глаза, как нож-бабочка точно влетит в мою шею.
- Почему ты ушёл от вопроса, Иль Лупо? – спрашиваю я после паузы, отдавая нож в руки собеседнику. Странно, что его не смущает наш столь близкий контакт – я чувствую его дыхание на своей щеке, когда наклоняюсь, чтобы прошептать:
- Потому что привык быть одним таким волком? Ты ошибался… - в тишине раздался звон металла. Это его оружие столкнулось с моим спрятанным шприцом.
- Не играй со мной, Мальфатто. Я не такой, как ты.
- А хотел бы? – я вскинул брови.
Вопрос заставляет грабителя ненадолго ослабить напор. Тут я понимаю, что его ужасно смущает моя близость. Воспользовавшись таким удачным стечением обстоятельств, я свободной рукой щупаю свой пульс.
- Да… Хотел бы… Также не думать о будущем. И забывать прошлое.
Мой сердечный ритм зашкаливает.
- Но не стану.
Глупый маленький щенок.
- Скажи. Если я сейчас убью тебя, кто-нибудь по тебе будет плакать? – наконец спрашиваю я в надежде услышать достойный ответ. Мой гость тяжело дышит и внезапно обхватывает меня рукой за шею с явным намерением задушить. Теперь я чувствую его сердцебиение, и меня успокаивает эта забавная деталь, появившаяся в нашем общении.
- Знаешь…- Лупо поворачивается к моему уху - …Никто.
Одно движение, и он труп. Но в итоге я просто позволяю ему обнять себя, какая ирония. В такие моменты думаешь о том, что, возможно, пригласил его вовсе не для светской беседы о добре и зле. И стоило мне выбить оружие из ослабевшей руки, как на меня набросились с диким глубоким поцелуем. Кто ещё кого поймал, спрашивается.
- Какого чёрта ты творишь? – без тени агрессии интересуюсь я и встречаю насмешливую улыбку.
- Больнее ведь уже не будет, верно? – бандит срывает с себя плащ, и я думаю о том, что, кажется, приручил этого волка. Без тени сомнения осторожно откладывая в сторону шприц, знаменитый Мальфатто только что попался.
И меня нисколько это не смущало. Всё равно мы рано или поздно умрём, поэтому почему бы и нет?
Эпилог.
Он говорил мне, что в момент смерти человек как минимум проходит три стадии. Первая – это неверие. Вторая – это осознание. Третья – это смирение. Какие стадии в этот момент прошёл Мальфатто, я не знаю. Но он был удостоен чести – погибнуть от руки Эцио Аудиторе.
Ассассин подошёл к нему и осторожно тронул маску. Мне захотелось издать дикий вопль: «Не смей этого делать!», ведь прикасаться к этой маске имел право только он, Иль Лупо и никто другой. Но для предводителя ассассинов не существует подобных понятий. Сидя на крыше, я пытаюсь сохранять относительное спокойствие, но где-то внутри у правого лёгкого защемили первые признаки надвигающегося отчаяния. Я медленно переходил к стадии осознания. Мальфатто больше не будет со мной рядом, чтобы скрасить редкие часы успокоения и радости. Он помог мне вырваться из лап Борджиа, научил меня забывать прошлое. Только вот упустил одну существенную деталь…
Не научил забывать себя.
- Покойся с миром… - произнёс последние слова Аудиторе, бросая меня в стадию смирения. Если кто и должен был сказать эти слова, то только я.
И мне не остаётся ничего, кроме короткой молитвы. Стоило убийце скрыться из виду, как я спрыгнул вниз из своего укрытия и медленно подошёл к телу Мальфатто.
Моего друга. И, какая ирония, моего любовника.
- Помнится, ты сказал мне, что по тебе тоже никто не будет плакать… - грустно улыбаясь, я вздохнул.
Ты ошибался.