Пейринг: Ла Вольпе/Иль Люпо, Макиавелли эпизодами
Фандом: AC:Brotherhood
Рейтинг: R
Жанр: ангст, deathfic, POV La Volpe
Примечания: Посвящается .Leonardo Elric.
Предупреждения: Не бечено. ООС. Написано под влиянием Бойцовского клуба. Т.Т
Дисклеймер: UBISОFT
Мир теперь совсем другой, мир не тот, что был тогда
Мы живем своей судьбой, не встречаясь никогда
Лишь с годами боль потерь станет меньше, но сейчас
Не спеши захлопнуть дверь, оглянись назад еще раз…
Мы живем своей судьбой, не встречаясь никогда
Лишь с годами боль потерь станет меньше, но сейчас
Не спеши захлопнуть дверь, оглянись назад еще раз…
читать дальшеКогда я увидел твоё бездыханное тело на влажных, пропитанных алой кровью досках, я долго не мог поверить своим глазам. В моей голове вертелось множество вопросов, ответы на которые я не нашёл до сих пор – они грызут мою голову, заставляют ночами просыпаться от крика, собственного громкого крика. Шрамы. Множество шрамов мгновенно дали о себе знать, стоило мне взглянуть на тебя.
Макиавелли был прав.
Ты лежишь в неестественной позе, мокрая ткань плаща из серой превратилась в грязно-коричневую, а глаза смотрят куда-то в сторону моря, стеклянные и безжизненные. Мне стоило огромных усилий сделать неосторожный шаг вперёд, склониться над тобой, предательски падая на колени, и коснуться холодного лица. Нужно закрыть тебе глаза – думаю я, оказать услугу, но что-то останавливает мой благородный жест, что-то острое в груди, и я отнимаю руку от ледяной кожи. В горле застревает тугой комок горечи и обиды – это я ведь должен был убить тебя, это было только нашей с тобой игрой. Но, видимо, старый лис снова опоздал.
Покойся с миром.
Мои руки предательски дрожат. Чёрт, а я ведь даже оправдание этому придумал, смотри – ты погиб, я сижу рядом с твоим холодным телом и мне зябко тут одному среди прогнивших ящиков и пустых баулов из-под пресной воды.
Когда это случилось?
Кто?
Как?
Зачем?
Я слегка отвожу от твоего лица край капюшона и вижу порез на бледной шее, его едва видно. Внезапно меня накрывает промозглая волна какого-то непонятного отчаяния, липкого, почти осязаемого. Раз за разом я говорю – не может быть, не может быть – пытаюсь убедить себя в том, что это просто кошмар, воспалённое воображение. Но нет. Ты реален.
Забавно. Вот ты ходишь, говоришь, видишь. А потом превращаешься, по сути, в неодушевлённый предмет. Откуда столько крови? Ах, да. Для верности, тебе выстрелили в затылок, чтобы удостовериться в том, что ты мёртв. А вдруг, тебя ещё можно было спасти?
Макиавелли был прав.
***
Я понял, что зависим от тебя, когда бесшумно скользил по крышам, следя за бледно серым пятном в пёстрой толпе. В такие моменты ты был Серым Кардиналом, а я твоим безмолвным попутчиком – меня не видно и меня не слышно в тени многочисленных построек. Пересёк площадь, остановился у лавки кузнеца и что-то попросил, жаль мне не слышно. Когда ты кидаешь деньги на прилавок и не очень удачно сворачиваешь к лестнице, мне приходится спрыгнуть вниз и следовать за тобой чуть в отдалении, за спинами прохожих. Наивный маленький волчонок. Ты никогда не замечал слежки за собой. Или замечал, но не придавал этому значения.
Когда ты, Люпо, останавливаешься под деревянным навесом, укутанным великолепными цветочными узорами, мне приходится скрыться в ближайшем переулке. Ты сидишь на скамейке, оглядываешься по сторонам и явно кого-то ожидаешь – быть может, сегодня раскрою одну из твоих тайн, а потом преподнесу её тебе на блюде из чистого золота, в этот момент раскалённым металлом прожигая твоё бешено бьющееся сердце.
Я тебя убью. Говорю я. И слышу в ответ:
- Ты следишь за ним уже год и всё никак не можешь пристрелить. Что тебя держит?
Маккиавелли?
- Да. Всё это больше похоже на игру в кошки мышки. По меньшей мере, глупо и нерезультативно.
Он стоит позади меня и говорит мне точно на ухо, осуждающе-насмешливым шёпотом. Уходи, говорю я, уходи, не мешай мне.
- Ты всё равно простоишь здесь без дела ещё как минимум час. А я могу помочь тебе… - указав в сторону тебя своей рукой, Никколо спрашивает – Он дорог тебе?
Нет. То есть… Я не знаю.
- Тогда давай сейчас я убью его у тебя на глазах, раз уж тебе всё равно…
Словно время остановилось. Мой спутник достал арбалет и нацелил его точно в твою сторону. Я помедлил немного, но затем, с каким-то непонятным мне остервенением накинулся на Никколо, выхватывая у того оружие и грозя, что убью и его, чёрт возьми, если он посмеет тебя хоть пальцем тронуть.
Я убью сам. Только сам. Собственными руками.
- Вот как… Сам… - Маккиавелли смеётся надо мной – Тогда запомни одну вещь – чем ближе человек был, тем сложнее пустить ему стрелу в горло.
Не знаю, в какой момент я свихнулся. Но мне показалось, что Никколо просто не было со мной в том переулке.
***
Через два дня после этого события, я бесцеремонно явился к тебе домой. Ты не спал, сидел в кресле и изучал взглядом яркие всполохи пламени в камине. Живой. Мне стало дурно, но я не изменил своего решения.
- Вольпе?
Да.
- Что ты тут делаешь?
Пришёл завершить начатое, понял?! Сейчас я возьму нож и разрежу тебе рот от уха до уха, чтобы видеть на твоём лице улыбку.
- Хочешь, чтобы я улыбнулся? Нет уж, спасибо… - твой взгляд серых холодных глаз прожигает меня насквозь.
Сейчас только от тебя зависит, жить тебе или умереть.
- Ты сам мне говорил, что только от нас зависит наша судьба, Гилберто. Ничто не истина и всё дозволено…
Некоторое время я ошарашенно смотрел в твою сторону, но затем бросился к тебе и, удивившись отсутствию сопротивления, вжал твоё чёртово тело в стену. Не знаю, что конкретно на меня так подействовало – моё имя, произнесённое твоим грязным ртом или строчка из кодекса ассассинов, зная наизусть который ты легко мог продать все наши тайны тамплиерам в обмен на деньги или статус. В твоих глазах я не вижу испуга, только безграничный холод, сковывающий мои движения, не дающий даже оружие вытащить из рукава. Это меня смущает, но я даже слова не могу сказать, пока ты не спросил:
- Ты просто скучал. Верно? – мне стоило огромных усилий отпрянуть от прикосновения твоих горячих пальцев к моему виску.
Нет, говорю. Ничего подобного. Я пришёл убить тебя.
- Если в наше время так убивают, то я готов отдаться на съедение каждой псине Борджиа, чтобы умереть… - впервые улыбнувшись, ты качаешь головой – Я ведь знаю правильный ответ.
Мне не хватило и десяти секунд выдержки. Хотелось сказать – прости, прости меня, но я не смог. Однако, ты даже не попробовал вырваться из моих крепких объятий, как когда-то давно, а ведь в первые дни нашего знакомства, если я хотел – я брал. Неважно как – грубо ли, быстро ли, мне было наплевать. В тот день, когда я явился без приглашения в твой дом, у меня в запасе было много времени, поэтому я разделил его на двоих. Признаться, мне не хватало твоих ненасытных поцелуев и горячего дыхания в шею, не хватало пары фраз, сказанных тобой когда-то давно и повторённых в этот проклятый вечер. Прямо на полу у кресла, напротив камина, жар от которого делал каждый вдох ещё невыносимее, я обнимал тебя за шею и слушал, как ты говоришь мне на ухо что-то слащаво испанское.
Заткнись, говорю я в какой-то момент. Иначе я просто не смогу уйти.
- А ты уйдёшь?
Уйду.
- Навсегда? – в твоих серых глазах я вижу почти детское разочарование.
Маккиавелли был прав.
Нет. Я вернусь убить тебя, как всегда.
И ты смеёшься, перемежая смех короткими поцелуями. В этот момент я хочу спросить тебя кое о чём, но в итоге зачем-то оставляю вопрос до следующей встречи. Которая случилась спустя долгих четыре месяца.
***
Дни тянулись долго. Я уже успел заметить, что почти не считал их. В свободные от заданий часы, я встречался с Никколо и говорил с ним о тебе, даже не задаваясь вопросом, откуда он тебя знает. Быть может, он и вправду стал моей галлюцинацией, желанным собеседником, однако, оставался таким же реальным, как ты или я, как Эцио или этот его дружок с чертежами ужасных машин. Я даже не смог уловить тот момент, когда настоящий Маккиавелли сменялся тем, который мне только снится.
Но он был прав.
- Ты слишком зависим от него. Тебе надо избавиться от этого чувства, иначе помрёшь… - он сидит на краю моей кровати и вертит в руках гусиное перо – Понимаешь?
Да. Понимаю.
- Тогда завтра же найди его и убей. Не слушай даже, что он говорит тебе. Тамплиерам верить нельзя…
Да. Знаю.
Но, даже зная это, я замер с кинжалом у твоего горла, пока ты спал в своей постели, и не мог даже пальцем шевельнуть. Казалось бы, одно движение, и ты – покойник.
- Вольпе?
Я уронил голову на подушку рядом и тихо сказал: да.
- Снова пришёл убить меня?
Да, говорю. Снова.
Ты повернулся ко мне и начал покрывать поцелуями мою шею и лицо. Добравшись до губ, ты целовал их настолько ненасытно, что из моего горла вырвался несдержанный стон.
Нет. Я не за этим пришёл.
Остановился. Ты смотрел на меня так, словно видел впервые в жизни. Твоему удивлению не было предела.
Да, чёрт возьми, не смотри на меня так! Старый-старый Лис начал сходить с ума, вот в чём дело!
- Тогда ты пришёл… за…
Просто остаться с тобой хочу ненадолго, на полночи, обнять тебя, как когда-то и задать один, всего один вопрос, связанный с вещами столь эфемерными, что их невозможно поймать, потрогать, объять. Я буду рядом, говорю, просто буду рядом, потому что не могу по-другому, иначе погибну.
Ты кивнул. Улыбнулся мне и, словно моих слов и не было, положил голову на моё плечо.
- Нет, я не люблю тебя. Но ты мне нравишься, Вольпе… И я не хотел бы, чтобы ты просто исчез из моей жизни. Это было бы слишком просто.
Ты замолчал, а я удивлённо смотрел на тебя, не веря собственным ушам. Ты знал о вопросе с самого начала.
- А ты? - раздаётся твой голос над моим ухом – На что ты готов?
Когда-нибудь, ответил я тогда, когда-нибудь я уничтожу даже память о тебе. Исчезнут все частички, из которых ты состоишь. И не останется ничего, кроме отдалённого тихого звука твоего голоса, который я запомню, увы, навсегда. Прости.
Тогда я впервые крепко спал, слушая твоё тихое дыхание. Мне казалось, что наша история не закончится никогда.
***
Шаги за моей спиной заставляют отвлечься от воспоминаний, и я с трудом отрываю взгляд от твоего безжизненного лица.
- Нужно закрыть ему глаза… - говорит Маккиавелли, и я снова не могу понять, реален он или соткан из моего больного воображения – Ты знаешь, кто его убил?
Нет. Не знаю.
- Это хотел сделать ты, разве не так?
Да. Так.
- И что теперь?
Теперь? Я не смогу его забыть. И в этом моя трагедия.
Никколо заставляет меня снова коснуться твоего лица.
- Закрой ему глаза. Я думаю, только ты имеешь право это сделать.
И тут я, пожалуй, впервые плачу, но тихо, чтобы Маккиавелли не заметил. В почти нежном прикосновении я скользнул кончиками пальцев по твоей щеке и вспомнил твой последний поцелуй, шрамами отпечатавшийся на моём сердце.
Покойся с миром, Иль Люпо.