"Прощение"
Hurt/comfort, Эксперимент, ER (Established Relationship), Все упоролись
Джо/Уилл
ООС
Для Corvo Attano
Hurt/comfort, Эксперимент, ER (Established Relationship), Все упоролись
Джо/Уилл
ООС
Для Corvo Attano
читать дальшеКровь. Он чувствует кровь на своих губах, и от этого становится дурно. Ему безумно жарко, голова кружится, боль ослепляет настолько, что убийца не знает, куда идёт. Останавливается. Прислонившись к дереву, мужчина хмурится, пытаясь выровнять дыхание, но ничего не помогает, потому что каждый вдох даётся с огромным трудом.
По памяти. Джо идёт по памяти, на энтузиазме, на нервах. Заставив себя двигаться дальше, он сквозь зубы стонет, но услышать его может разве что ветер в подобной глуши. Тяжело. Откровенно тяжело, но убийца терпит, прорывается сквозь жар и потерю крови, сквозь начинающийся дождь. Пытаясь сфокусироваться, смотрит на небольшой охотничий домик, на дым, идущий из трубы, и выпрямляется, изо всех сил цепляясь за разорванное на куски сознание.
Дверь. Постучаться. Изо всех сил. Джо жарко, в ушах стоит гул, словно Ад зовёт его. Но умирать так не хочется, так рано, так жалко, прямо на пороге. Не хочется. Поэтому он, словно зверь в капкане, раздирает плоть свою и заливает кровью землю, лишь бы освободиться. Он шёл от самого Бостона. Оставил трупы прямо на улице. Шёл. Где-то сознание покидало его, но Джо боролся с болью. Ей не сломить гордого ассассина.
Открыто. Падает прямо в объятия. Сумел. Дошёл. Шляпа падает на деревянный пол, и хозяин дома, удивлённый, резко захлопывает дверь.
- Джо… - знакомый хриплый голос. Убийца продирается сквозь липкую пелену обморока.
- Я круто облажался, Уилл…- шепчет он и, пересилив себя, добавляет – Помоги мне.
И сознание покидает его. Темнота.
«Где я?». Первое, что приходит в голову после того, как он открывает глаза. Короткое. Отрывистое. Где? Джо пытается разглядеть человека, склонившегося над ним, но жар не даёт сосредоточиться, переключить внимание с боли на своего спасителя. Он не помнит, как пришёл сюда. Что вообще случилось? Вслепую шаря рядом с собой, сжимает чужую руку и слышит знакомое:
- В чём дело?
Слишком грубо. Злит. Джо шипит сквозь зубы что-то бранное и, превозмогая мучения, садится, отпихивая от себя француза.
- Не трогай… Иглу, дай мне иглу! – мужчина дико озирается по сторонам и сдёргивает платок с лица, чтобы дышать. Уильям жёстко хватает его за плечо и укладывает обратно, но убийцу, такого слабого снаружи, невозможно удержать одному человеку.
- Я зашил тебе рану, слышишь? – рычит Де Сен При, и Джо замирает, до боли сжимая его руку – Не дёргайся. Лежи спокойно. Лежи.
Такой спокойный голос. Поцелуй на виске. Убийца тихо смеётся, от боли туго соображая, и руку тянет куда-то в пространство, стараясь не смотреть в голубые глаза Уилла. Такие яркие.
- Ром. У тебя есть ром? – Джо не узнает себя.
- Тебе нельзя сейчас ром. У тебя жар. Если я не …
- Проклятье! Дай мне ром! – больно даже говорить. Он хватает Де Сен При за руку и яростно смотрит на него, пытаясь сквозь гордость показать мольбу, что угодно. Ему нужно забыться снова. Уильям понимает это, но всё равно не двигается с места. Всё такой же суровый. Непреклонный. Это раздражает хаос в душе убийцы, но он не смеет перечить, когда столь уязвим.
- Мне нужно тебя перевязать. Тогда ты получишь свой ром…
Улыбка. Джо осторожно садится на постели и, морщась, позволяет французу играть роль доктора хоть до потери пульса. Пульс. Сердце мужчины бьётся так сильно, что нечем дышать.
Туман. Закрепляя повязки, Уилл чувствует, как раненый прикасается к его руке и вздрагивает.
- Ты всё такой же идиот, Де Сен При… - по слогам произносит, издевается. Чего не отнять у Джо, так это его персональных издёвок, кличек, ругательств. Американец невыносим, когда не знает, чем занять тишину, и это раздражает Уильяма. Молчит. Прижимается сзади к знакомому телу и старательно перевязывает так, чтобы безымянный ассассин, словно кот, не содрал бинты. Давно. Это было так давно. Минул почти год с тех пор, как Джо покинул Братство.
Покинул его. Предал.
- Доверчивый, слабохарактерный малыш Уилли… - не унимается убийца. Откидывается назад, роняя голову на чужое плечо и шипит. Жар. У него дикий жар, и ром – это последнее, что ему посоветовал бы Де Сен При. Скорее опиум. Но тогда молчанию настанет конец.
- Ложись... – дикое желание обхватить рукой за шею и задушить. Ключевой момент – прощение. Но Уильям упрямо безмолвствует, с трудом натягивая одеяло и убирая от себя руки Джо.
- Ублюдок. Я не могу здесь долго находиться! – рычит сквозь тяжёлое дыхание убийца, и обрамлённые синяками бессонницы глаза закрываются. Любимые глаза. Француз помнит каждый взгляд американца, но этот – новый. Полный боли и жалости, непонятной наигранной грусти и мучения.
- У тебя жар. Тебе придётся остаться здесь. Лежи.
Слушается. Как верный пёс, сломавший лапу на охоте. Уильям встаёт, подходит к кадке с водой и, зачерпнув воду, хватает со стола свой шейный платок – единственное, что можно использовать под полотенце в этом богом забытом месте. Стирает кровь с щеки. Ледяной водой промокает виски, и Джо хрипло выдыхает.
- Спасибо.
Это даётся ему с огромным трудом. Благодарность. То, что неведомо Потрошителю. Он не верит в это. Не доверяет. Больно. Смутно осознавая, что происходит, смотрит на Уильяма и громко повторяет:
- Спасибо, Уилл.
Голубые глаза спокойные и холодные. Едва заметная улыбка – француз просто дёрнул уголком губ. Ему трудно скрыть своё удивление. Невозможно. Мужчина потом явно пожалеет о сказанном, но Де Сен При запомнит.
- Лежи. Потом отблагодаришь.
Капля терпения. Ночь проходит спокойно, но Джо периодически просыпается и стонет от боли. Страшно. Уильяму отчего-то становится страшно, но объяснить он это не в силах. Холодный платок на лоб, снова, короткое «Bonne nuit» напоследок. Ночь. Суровая английская брань отчего-то становится более невыносимой для Уилла, но Потрошитель не может иначе. Спать рядом, как раньше, непривычно тошно. Рассвет.
Американец начинает бредить и норовит встать, но Де Сен При не позволяет. В какой-то момент он думает, что эта рана слишком серьёзна, что Джо не сумеет спастись. Он непростительно хрупкий и слабый. Это мучает его самого. До крика. В бреду мужчина говорит что-то про Братство и тамплиеров, но Уильям не слушает.
Безымянный ассассин говорит.
Говорит.
И внезапно, после паузы, после стона, улыбается:
- Мне не хватало этого. Общения. Пускай в одну сторону, Уилл.
Трясёт. Джо резко садится, кричит от боли и, когда француз уже рядом, когда пытается уложить бывшего напарника обратно, тот поворачивается. Смотрит прямо в глаза и шепчет:
- Мне нельзя здесь быть.
- Почему? – Де Сен При отводит взгляд. Полный утраченных надежд.
- Потому что иначе я останусь здесь навсегда.
Уильям понимает. Понимает, что Джо бредит, что всё это – жар. Опасно. Так вести себя опасно. Ему хочется задушить находящегося при смерти подушкой, но руки дрожат. Нельзя. Убийца силён даже для умирающего.
- Пожалуйста. Лежи.
И тьма снова накрывает. Жёлтые глаза затягивает пеленой обморока. Француз вновь поправляет одеяло и ложится рядом. Даже не думает о последствиях. Не думает о том, что будет дальше.
Нельзя.
Нельзя позволить умереть тому, кто когда-то был твоим смыслом.
***
Секунда. Два дня – почти секунда для воина. Теперь же – целая неподвижная и невыносимая вечность. Жар не спадает уже больше суток, и Джо чувствует, как угасает. Но умирать не страшно одному. Нападение. Всему виной засада. Один пропущенный штык. Убийца смотрит в окно на тёмное небо и тянется за подаренной бутылкой крепкого рома. Забвение. От боли сейчас хочется принимать далеко не опиум.
- Я ненавижу тебя, Уилл.
Фраза, повторённая около шестидесяти раз за это время, не считается серьёзной. Это самовнушение. Уильям знает это, и всё равно каждый раз вздрагивает, словно от пощёчины. Просит Джо поесть. Но тот упрямо отказывается и вновь пытается встать. Удивительная тяга к бегству. К вечной погоне. Де Сен При собственными глазами видел, как, стараясь не упасть, упрямый убийца открыл дверь и вышел на улицу. Вернуться в дом его заставил очередной обморок и сдержанное французское «Mon Dieu».
- Я ненавижу тебя с того самого момента, как мы познакомились.
Воспоминание. Быстрое, как пуля. Ферма, убийство, поцелуй. Американец вздыхает и качает головой.
- Наивный выродок парижского борделя… - Джо кашляет и, несмотря на оскорбления, Уилл обнимает его и укладывает в постель. Обратно. В кошмары и жар. Обратно во Тьму.
- Глотку перережу… - почти сквозь зубы, когда ладонь француза касается смуглого лба.
И даже на угрозу Де Сен При кивает и губами прикасается к виску Потрошителя. Главное, чтобы Джо был жив. Потому что иначе …
- Ты ведь не похоронишь меня. Ты меня сожжёшь.
Иначе он сведёт с ума. Молчание. В молчании нет смысла.
- Да, я сожгу тебя. Потому что ты не достоин похорон.
Безымянный ассассин улыбается. Тихо смеётся и, совершенно внезапно, сквозь боль и жар, губами прикасается ко лбу Уильяма, словно прощаясь с покойником. Таким Джо видел себя только в самых кошмарных снах.
- Если ты выживешь, я вырву твоё сердце и скормлю его бешеным собакам… - говорит Де Сен При.
- Нет. Если я выживу, ты будешь жрать собственные внутренности до тех пор, пока не подавишься… - парирует убийца.
Ночь. Снова. Секунда. Стоны. Но уже не от боли. Воспоминания о былом заполняют головы. И Уильям жалеет о том, что не добил свою привязанность. Жар. От жара поцелуи Потрошителя слишком горячие и ненасытные. Пистолет.
Короткий громкий выстрел. Всё, что нужно, но француз впервые промахивается. Тяжёлое дыхание. Разорванная в клочья подушка. Кровь на простынях.
- Ты не убьёшь меня.
- Я знаю.
Уилл снова перевязывает Джо, швы разошлись в процессе. Боль. Убийца смотрит на любовника сквозь туман боли, но жара уже нет, словно боги постарались. Прощение. Не достаёт одного единственного слова.
Тепло. Объятия резкие и нежные.
- Ты будешь в порядке.
- Ты просто хочешь в это верить.
Де Сен При ловит взгляд жёлтых глаз и качает головой. Он не верит. Просто. Знает.
- Chaque chose en son temps. (фр. Всему своё время.)
- Я не понимаю, что ты говоришь.
- И никогда не поймёшь.
Утро четвёртого дня. Уильям просыпается в пустой постели. Короткая записка на столе, казалось, написана кровью. От боли становится дурно, но боль эта не физическая, а моральная. Боль, перерастающая в ненависть. Француз опирается на столешницу и перечитывает ненавистное послание Джо с наслаждением мученика.
Буквы расплываются перед глазами.
Порой не хватает одного единственного слова.
«Прощай».