Вот как поступим... У меня есть ОТП. Их несколько. И я готов по ним писать. Но помимо моих ОТП есть ещё и ваши ОТП, поэтому не возбраняется мне кидать заявку с вашим каноном. Главное, чтобы я знал фендом.
А фендомы ныне такие - Watch_Dogs, THIEF/DISHONORED (можно по отдельности, но мне придётся освежить в памяти последний), ASSASSIN'S CREED (ЮБИСОФТ ПИДАРАСЫ) и совсем уж внезапный Team Fortress 2.
Жара, да?
Теперь правила: ниже представлены мои ОТП. Их немного. Вы можете выбрать из списка или предложить свой вариант. Тема любая, всё зависит от вашей фантазии (рейтинг от PG до R). Вы мне пейринг и тему, я вам драббл/мини, как пойдёт. АУ тоже можно
UPD: Обновил список, объявляю НОСТАЛЬГИЯ МОД
Поехали, котаны.ДОБАВЛЕНЫ НОСТАЛЬГИРУЮЩИЕ ПЕЙРИНГИ
Watch_Dogs
• Эйден/Дефолт
• Ти-Боун/Эйден
• Глава DedSec/Дефолт
THIEF & DISHONORED
• Корво/Гарретт
• Дауд/Делайла (ВНЕЗАПНО ДА?) эту заявку выполню, когда пройду ДЛС
• Орион/Гарретт
ASSASSIN'S CREED из-за них, из-за них я ебанул себе ручкой по венам©
• Джо/Уилл (!)
• Мальфатто/Иль Люпо (!)
• Клэй/Дезмонд (!)
TF2
• Медик/Шпион
• Шпион/Шпион
• Снайпер/Шпион
Принятые заявки. Невыполненное.
• Орион/Гарретт "Просьба" для
• Снайп/Спай "Бытовуха" для
• Джо/Уильям Де Сен При "Задание" для братишки Corvo Attano
• Клэй/Дезмонд "Абстерго БЕЗУМИЕ СОДОМИЯ" для
• Эйден/Дефолт + глава ДедСек вероятно "Разряженный смартфон" для
Выполненное:
Один заказ может изменить многое. Даже твой взгляд на мироздание, на Божий замысел, на различные теории. Ты можешь сколь угодно бегать от всего иррационального, необъяснимого, но оно всё равно настигнет тебя и подбросит несколько фактов прямо под дверь, подобно собаке, которая принесла охотничий трофей к ногам хозяина. Ну, например, в качестве извинений за туманные намёки. Или за некогда совершённое злодеяние. Или за загадки, над которыми неловко ломать мозг в одиночку.
— В общем, Дезмонд. Ты мне тащишь код от его шифра, я плачу тебе наличкой. Идёт?
Когда Майлс стал устранителем, он и не думал, что его услуги монтировщика жучков на чужой трансформатор станут дороже обычной уборки трупов в Росси-Фримонт. И ведь задание было лёгким, и заказчик проверенным, но почему бы не связаться со Мстителем и стребовать с него этот несчастный шифр?
— Что такого особенного в этом… — Дез опустил взгляд на свой смартфон. — Объекте 16?
— Ты дурак? — раздалось по ту сторону динамика. — Этот мудак взломал несколько баз данных и теперь сыпет своими шифрами в эфире, как конченный засранец. Я не могу разобраться в его коде, так что мне нужен хозяйский ключ и, желательно, его хуй на блюде.
Майлс страдальчески вскинул брови и наклонился к микрофону, вкрадчиво и очень осторожно спрашивая:
— А член обязательно отрезать, Дефолт?
— Нахуй, блять, пошёл. Я тебе денежки, ты мне ключик. Всё честно. Кто из нас сраный сталкер фиксеров — ты или я?
И то верно. Не гоже какому-то придурку в мышиной маске лазить по крышам и, словно белка-летяга, перелетать с одного здания на другое, без страховки, как придётся. По карманам у Майлса распиханы жучки со стёртыми блюмовскими маркировками и маленькие динамики, которые следует подключить к постоянной звуковой трансляции по беспроводной сетке. Всё делается в течение пары часов, а то и часа — стоит лишь дождаться, пока хозяин квартиры скроется за ближайшим поворотом и…
— Скидываю тебе адрес этого Говнюка 16. Он шифровальщик на ура, но с остальным у него беда. Если по этой улице психушка, передашь мне сразу — я навещу ублюдка.
Демонду оставалось только покивать в ответ, смотря на экран смартфона с видом оскорблённой невинности, взять вещи и вылететь из квартиры, по пути захватив ключи от машины. Ехать отсюда до логова Объекта 16 недолго, возможно минут тридцать, если без пробок, но всё равно Майлс ещё раз пожалел о происходящем. Так сказать, для закрепления.
Базы данных этот независимый хакер с придурью ломал уже не первый месяц. Добирался до самых запароленных, выискивал в списках имена (какие — неизвестно) и блочил доступ с помощью шифра. “Глифов”, если быть точнее. Во всяком случае Маркович так называл этот набор неизвестного программного кода. Зачем Объекту всё это, кто он такой, и почему он так хреново скрывается от преследования — чёрт знает. Но Дезмонд бы с радостью прикончил говнюка хотя бы за то, что тот портил ему выходной.
Заслуженный выходной.
Судя по высланному Дефолтом же профайлеру, цель звали Клэй Качмарек. Возраст неизвестен, безработен, в прошлом работал на Blume и кодил для них всякое. Почему все гении бегут из этого логова Большого Брата такими пришибленными? Что Реймонд Кинни с его прогрессирующей паранойей, что Клэй — оба явно парни с прибабахом. Слава всем богам, что в своё время Майлс отказался от той вакансии и свинтил по карьерной лестнице на самое дно, где платили очень много, в особенности такие парни, как Дефолт и Лаки Квинн. Иначе бы кончил в психушке или в комнате, расписанной различными формулами и двоичным кодом, и превратился бы в одного из этих конченных придурков.
Дезмонд вздохнул. Что делать? Зато Маркович обещал сотню косарей за развешанную “гирлянду” из жучков и всяких там примочек, которые позволяют в чужом компе копаться. Пусть свой ключик ищет мышка, а Майлс поедет и купит себе на полученные деньги новый байк или телек размером с ёбаный боинг.
Главное — не упасть с пожарной лестницы, на которую сталкер начал забираться, чтобы достичь нужного этажа. Во всяком случае список жителей подтвердил, что Объект 16 находится в однокомнатной каморке под крышей, откуда тянулся кратковременный, но очень яркий сигнал.
Подключившись к ближайшей камере и спрятавшись на общем балконе, Дез наученным движением соединил несколько жучков с помощью витой пары и, использовав выданный ему эксплойт, проверил, на месте ли жилец. Конечно же, Клэй был на месте.
Искомым хакером оказался высокий и довольно крепкий мужик в клетчатой рубашке и в очках. Качмарек изучал очередную базу данных, когда к его камере подключился незваный гость, и, как только программа обнаружения сообщила ему, что кто-то ворвался, он посмотрел прямо в объектив. Будь Дезмонд хоть немного осмотрительнее, он бы быстро прицепил жучки придурку под дверь и свинтил, но взгляд Объекта 16 его будто к месту пригвоздил — тут уже ничего попишешь, когда на меня ТАК смотрят.
— Надо же. Фиксер? — подперев голову рукой, Клэй странновато улыбнулся. — Ты же фиксер, да? Сталкер? Так и знал. И твоё имя… Дай угадаю! — приложив палец к губам, хакер усмехнулся. — Дезмонд Майлс.
Пока вышеназванный устранитель обтекал и пытался хотя бы сдвинуться с места, Качмарек продолжал смотреть на него сквозь объектив вебки и задушенно смеяться.
— Вот так встреча. Другие обстоятельства, другое время, но ты в курсе, что когда-то мы с тобой уже встречались?
“Что он несёт?” — сталкер быстро прикрепил к стене один из передатчиков и, написав Дефолту, что тут немного всё пошло по пизде, снова невольно опустил взгляд на экран.
Клэй задумчиво листал базу данных, будто ничего не произошло, поэтому Дез даже усомнился в своём психическом состоянии.
— Тебе знакомы имена Шон Гастингс, Люси Стиллман и Ребекка Уоррен? Или не Уоррен. Наверняка её фамилия другая, но знаешь, мне снилось, что мы все с вами когда-то были знакомы. Даже не знаю, почему. А твой отец Уильям Майлс? Я прав?
Кончики пальцев у сталкера закололо, и он дрожащими руками прикрепил ещё пару передатчиков, чтобы сигнал стал ещё почище и держался в эфире дольше, как могильный огонёк в темноте.
Боже, да что за метафоры?
— И компания ещё эта… Абстерго. Они, вроде бы, компьютерными симуляциями сейчас занимаются, да? Бред какой. Я ищу все знакомые имена в этих базах вот уже почти полгода, но не могу ни вспомнить, ни даже представить себе, как мы могли быть знакомы. Может быть, в другой вероятности? Ну, в другом месте? Хм… — Клэй провёл пальцем по брови и прикусил губу. — В другое время? Тебе знакома “теория струн”? Вот и я тоже думаю, что зачитался ей в своё время. Ты ещё здесь, Дезмонд?
Майлс замер, подобравшись к самой двери и прикрепив к косяку маленький динамик, по размеру похожий на умершее сморщенное насекомое. Наверное, на муху. Он старался думать о чём угодно, но только не о том, что говорит ему Качмарек.
— Зачем ты пришёл? Может быть, ты мне тоже снишься, и достаточно лишь пустить себе пулю в лоб, и я проснусь где-нибудь в другом месте? — хакер снова посмотрел в камеру, и фиксеру поплохело. — Просто проснуться. Знаешь, а ведь это было бы прекрасно, просто убить себя и проснуться. Ты за шифром пришёл? Я вышлю его твоему заказчику, как только закончу с именами.
Сев у двери, Майлс уже окончательно решил, что этот парень за стеной — конченный псих. По нему плачет больничка с группой дружелюбных санитаров, но не может быть, чтобы всё было настолько странно и необъяснимо. Он же хакер. Он мог узнать про отца, про Люси, про Шона. Про всех, с кем Дезмонд был когда-то связан, когда ещё не опустился на самое дно.
— Не ищи объяснений и не ищи оправданий. Да, скорее всего я просто сплю, и это мне снится.
Клэй на экране смартфона взял со стола шариковую ручку и очень внимательно её осмотрел. Какое-то время он безмолвствовал.
— Я помню, что ты был… дорог мне, Дезмонд. На каком-то подсознательном уровне я чувствую, что мы были как-то связаны, но как? Это меня убивает, друг. И я будто бы знаю ответ, но он крутится у меня на языке, словно имя известного актёра. Я могу вспомнить внезапно, где-нибудь в метро или на автостоянке, но тебя уже рядом не будет. Я… — Клэй перевёл взгляд на стену и остекленевшими глазами вперился в неё, наверное, задумавшись по поводу сказанного. — Странно всё это. Забудь. Когда ты в следующий раз придёшь сюда, ты не найдёшь ничего, кроме бессмысленной информации и вороха имён, дат, событий, которые я тщетно пытался связать воедино. Ты здесь, Дезмонд? Просто запомни. Возможно, когда-то мы знали друг друга слишком хорошо, чтобы… Чтобы облечь себя бессмертием.
Качмарек нажал на какую-то кнопку на клавиатуре, и трансляция прервалась. Дезмонду потребовалось время, чтобы убрать смартфон в карман, но когда он уже запрыгивал в машину, чтобы уехать из этого проклятого места, что-то заставило его снова достать девайс.
Ему показалось, что на записи после отключения прогремел выстрел. Но проверить Майлс так и не решился.
Это не моя игра — смотреть, как он раздумывает над следующим ходом, и ждать, когда он поднимет взгляд, недоумённый и немного смущённый. Не моя игра. Я здесь не ради шахмат и не ради того, что за ними последует, я не ради процесса сюда приполз после вечеринки, после целой толпы, скандирующей моё имя. Я здесь ради него. Ради единственного желания, которое может осуществить для меня Мститель, стоит мне победить в шахматном поединке.
Наверное, это глупо. Но, я не знаю, ребят. Просто приспичило и захватило мозги, как вирус. Дефрагментировало мои жёсткие диски и выбросило из жаркой тесноты клуба в прохладную ветренную ночь, погнало по полупустым улицам к бункеру, где ежедневно Эйден решает чужие проблемы.
— Твой ход.
Я не думаю, когда передвигаю одинокую пешку вперёд к его белой армии. Потому что моя стратегия банальна до безобразия, заиграна до изнеможения и избита, истёрта в нескольких местах, как кассетная плёнка. Прийти, поспорить, победить. Если получится, если сорвётся с губ одно, мать его, блядское желание.
А если нет. То мне придётся выполнить просьбу Мстителя. Какой бы она ни была.
— Ты что-то хочешь, Дефолт?
Часики тикают, фигурки на шахматной доске двигаются, и я понимаю, что приближается финал — Пирс продумал, как поставить мне шах и мат в три, сука, хода. И предотвратить неминуемый проигрыш я не могу.
— Я пришёл поиграть.
Как несколько вечеров до этого. Смотрел, как он работает, как он объясняется, как он оправдывается перед самим собой, и как собачьи глаза блестят от воспоминаний, от болезненного укола под рёбрами. Смотрел и понимал, что где-то накосячил сам, приставил дуло пистолета к истыканной кинжалами спине, а ведь ему уже сорок, а мне всего двадцать, блять, два, и я не имею права даже переходить дорогу Мстителю. Только в шахматы поиграть, да исподтишка утащить какое-нибудь отосланное в никуда сообщение Реймонду Кинни, чтобы узнать про старичка чуточку больше.
А ещё я хочу быть ближе к Пирсу. Настолько, чтобы он больше никому не писал.
— И всё? Тогда партия почти закончена. Ты сам видишь, что проиграл.
— И что ты загадаешь? — спрашиваю севшим от волнения голосом. — Партия закончена, да, ты выиграл. Гони желание.
Он поднимает взгляд и смотрит на меня. Долго смотрит. А я ёрзаю на стуле и ищу в кармане смятую пачку сигарет с зажигалкой внутри, настолько древней, что работает она на честном, мать его, слове. Рюкзак завален спичками, проходками в клуб, силиконовыми браслетами, потухшими палочками на фосфоре, но мне дорога, как память, эта блядская зажигалка. Не горит, сука такая. Не прикурить. А Эйден молчит, поднимается из-за стола, забирает у меня всё и ладонь останавливает на запястье, будто бы повязать хочет. В какой-то момент я думаю, что он выставит меня за дверь, и последним его пожеланием мне будет состоящая из трёх слов фраза.
Иди к чёрту.
— Дефолт.
Давай, скажи это.
— Дефолт, посмотри на меня.
Если это один из его психологических приёмчиков, я просрал по всем пунктам. Одно прикосновение, и я готов выполнить что угодно, даже какое-нибудь безумие, которое запечатлится в моей памяти смятыми окурками в пепельнице, выцветшими фотографиями и жалкими твитами в сети. И я поднимаю глаза, в которых строчка за строчкой появляются разом все оправдания, которые я могу ему предоставить.
— Почему ты приходишь сюда?
Чтобы в один прекрасный день поставить тебе шах и мат, скотина.
— Зачем ты играешь со мной?
Чтобы понять, как нелепо мы смотримся вместе, блять, как мерзко пахнет от его плаща натуральной кожей и как, сука, больно мне от проигрыша. И не смотри так вымученно нежно, я не за этим сюда пришёл, Мститель.
Или за этим. Какое дело тебе, Пирс, до парня с комплексом бога?
— Дефолт, я хочу, чтобы ты хоть раз сказал мне правду.
И воспротивиться нет никакого желания. Да и пальцы его сжимаются на запястье всё сильнее, будто он допрашивает меня, составляет необходимые протоколы в своей голове и пиздит все мои полимеры, сука.
Сука. Сука. Сука.
Вместе с хриплым вздохом я говорю какую-то нелепицу неразборчиво, заставляю Эйдена наклониться к моим губам чуть ниже, и ловлю, краду, забираю у него поцелуй, как сыр из той самой мышеловки. Я целую его, а он не двигается, изумлённо глаза свои зелёные раскрывает и не может даже сделать вдох.
Давай, сука.
Скажи, что я ублюдок малолетний, и что ты больше по девочкам, пиздюк.
Но в итоге Пирс просто обнимает меня в ответ.
Для Strangertown и No More Heroes фик один. Я совместил ваши заявки, БИКОЗ АЙ КЕН БИТЧЕС
я давно так вдумчиво не писал
Давай вспомним, что было вчера.
Благо мы можем это сделать, потому что не пили, а твоё ранение предполагало хотя бы одну долбанную рюмку, чтобы отвлечься, верно, амиго? Давай вспомним, как мы докатились до такого говна.
— Ты дохуя крови потерял. Ловкость уже не та, хм?
Не знаю, как те парни тебя подстрелили, не помню, как я вообще понял, что ты нуждаешься в помощи, но я точно посчитал время, которое потребовалось мне, чтобы тебя найти.
Один час и двенадцать минут.
Ровно столько, сколько требуется сильному человеку, чтобы хотя бы оставаться в сознании.
— Я говорил тебе купить бронежилет, а не надеяться на удачу. Даже Линчевателю со стажем она иногда изменяет. А изменяющие женщины — шлюхи. Не связывайся со шлюхами.
Знаешь, Пирс. А ведь я мог не успеть. И тогда твой труп уже лежал бы на столе судмедэксперта, и никто бы не пришёл почтить твою память, потому что сестра бы не узнала, а я... Не знаю. Наверное, мне бы пришлось очень постараться, чтобы с тобой попрощаться. Я сделал много глупостей за свою долгую карьеру, и поверь, я никогда не оплакивал близких, не в моей это природе. Привязанности отягощают, заставляют оборачиваться, когда ты бежишь дальше, а это не помогло Орфею, когда он спасал Эвридику, помнишь? Глупо помирают те, что сохраняют эту особенность, поворачивают голову, чтобы бросить на своё прошлое последний взгляд, который, Пирс, зачастую не нужен в той ситуации, когда тебе пробивает пулей лёгкое, и оно заполняется кровью, постепенно приводя к отёку лёгких и гипоксии.
Ты мог сдохнуть, как собака, слышишь меня?
— В этом мире много людей, которые желают тебе смерти. Ты до сих пор не понял это?
Ты смотришь на меня погасшим взглядом и морщишься, оглядывая мрачную от предрассветной дымки за окном палату. Пришлось притащить тебя в частную клинику, где работает мой кореш из Поуни, он нас не сдаст за такую-то сумму денег, но чем чёрт не шутит — я взял с собой пушку на случай. Тебе извлекли пулю, подлатали, зашили, откачали кровь, но сказали, что ещё одно подобное ранение, и медицина будет бессильна. И хули теперь смотреть на меня так неприязненно, Пирс? Разве я виноват в том, что целый час и двенадцать минут машина неслась по улицам Чикаго, сбивая нахуй все столбы?
— Знаешь, как-то раз меня подстрелили так, что я целый месяц не мог ходить. Ну, если только под себя... И я лежал в своей постели и думал, что уже никогда больше не приму участие ни в одной перестрелке. Пока ты не заявился в Поуни.
Вкус у сигарет становится гадким, когда куришь шестую подряд и маешься. Или седьмую, я не считал, пока тебя оперировали. А ты смотришь на меня глазами своими блядски-зелёными и дышишь сквозь кислородную маску очень тяжело и нечасто, потому что сложно, блять, дышать, с дырой-то в правом боку. Хорошо, что я помню, что делать при пулевом ранении в лёгкое — если сквозь отверстие всасывается воздух, нужно закрыть его. Неважно, как. Лишь бы жертва неудачной стычки не задохнулась, не захлебнулась кровью, пока машина несётся по улицам Чикаго, сбивая все столбы.
Час-двенадцать.
— Я знаю, что отчаянные люди способны на отчаянные поступки. Когда остаются совсем одни и превращают свою жизнь в ёбаную череду различных смертей и глупых отмазок. Просто попробуй представить, что случилось бы, не будь у меня вбитых в смартфон твоих координат? Все газеты бы растрезвонили о том, что единственный защитник униженных и оскорблённых в Чикаго умер так погано. Согласись, неприятно.
Ты смотришь на меня, и взгляд твой пронизывает отголосок пережитой боли. Не физической, но моральной. Это хуёво, я знаю. Смерть племянницы, смерть Клары, убийства, расследования, преступники. А говно всё не заканчивается. Тебе не вычистить авгиевы конюшни, в которых всё засрано настолько, что некуда плюнуть, чтобы забить на эту хрень. Всех не переловишь, всех не спасёшь. А те, кому доверяешь, могут легко присунуть тебе нож в спину, когда ты отвернёшься, чтобы отлить.
— Хватит лезть под пули, Пирс. Иначе мне может не хватить времени, чтобы снова приехать за тобой и спасти свою непутёвую задницу.
Твои пальцы, они такие холодные, что я вздрагиваю, когда ты касаешься моего запястья.
— Хреново быть тобой, Эйден. Ой, как хреново. И не благодари, не надо. Хуй с тобой.
Я беру твой смартфон с больничной тумбы и нажимаю последний набранный вызов. В палате весело качает блэк-металл, и я понимаю, что ты звонил мне, но, видимо, не прозвонился. И если посмотреть время вызова и сверить его с моими часами, то спустя ровно час-двенадцать я вытащил тебя из дерьма. Наверное, это что-то да значит.
— Запомни раз и навсегда — старушке-смерти срать на то, что ты сделал для этого города. Она всё равно достанет косу и ёбнет тебе по шее. Поверь мне, Мститель — ты не захочешь знать, что там находится по ту сторону белого коридора. И если именно так ты хочешь повидаться с девочками, то брось. Лучше сходим в стрип-бар, когда поправишься, думаю, они бы оценили. Ну, кроме Лены. Для неё ты навсегда останешься целомудренным рыцарем в сияющих доспехах.
Ты закрываешь глаза и морщишься от неприятных воспоминаний. Я знаю, что ляпнул глупость, но кто ещё может влепить тебе по больному, дабы донести одну маленькую мысль? Одну маленькую мысль о том, что жить прошлым вообще ни разу не вариант.
— Мне позвонить Николь?
Качаешь головой. Боишься. Ты попрощался с сестрёнкой и теперь не хочешь, чтобы она переживала. Горжусь.
Иногда иначе не получается.
— Славно. Я это заберу на всякий случай…— убрав твой смартфон в карман и вздохнув, я какое-то время молчу, чтобы придумать, что сказать, что ещё ты не захочешь услышать. — Если бы ты помер, я бы сделал это без твоего разрешения. Ну, позвонил бы Никки. Не одному же мне тебя хоронить, в самом деле.
Знаешь, Пирс. А ведь на твои похороны бы слетелся весь город. И те, что благодарны тебе, они бы принесли цветы. Много-много цветов. Жуть какая. Пустая трата денег, но зато красиво.
— Отсыпайся. Я буду тут, пока не удостоверюсь, что тот придурок в белом халате всё ещё на нашей стороне.
Нашей.
Я так говорю, словно это имеет для меня значение. Словно я не помню, что нас связывало помимо глупых сделок и безумных авантюр.
А ведь мы оба помним.
— Не вздумай дурить. А то я задушу тебя подушкой и сделаю вид, что так и было.
Когда тебе больно, создаётся ощущение, что ты стыдишься своей слабости. А стыдиться не надо. Боль — это хороший знак. Ты всё ещё человек из плоти и крови, а не архетип Линчевателя с комплексами. Всех не спасти. Попробуй начать с себя, а остальные как-нибудь подтянутся.
— Хочешь сказать мне что-нибудь на прощание или мы ограничимся языком жестов?
Жесты. Двух мужикам, у которых связывающих нитей больше, чем следовало бы, не пристало понимать жесты, но, чёрт возьми, когда ты сжимаешь моё предплечье и пальцами проводишь по локтю, я знаю, что ты хочешь мне сказать, но не можешь.
Что ты, сука такая, скучал.
И я скучал.
Но чем больше в наших отношениях подобной сопливой отсебятины, тем меньше ценности в тех редких вечерах, когда мы с тобой сначала делали, а потом уже думали. Дефолт бы сказал на это, что “тян не нужны”. А я просто всегда срал на то, кто с кем спит, лишь бы не свихнуться от постоянной сублимации.
Что могу сказать, Пирс… Ты был хорош.
— Спи, блять. Потом поговорим за рюмкой, я сейчас не могу ни одной здравой мысли связать, чтобы объяснить тебе, почему ты мудила самоуверенный.
Пожалуй, я не хочу запоминать вчерашний день, и всё то, что за ним последовало. Не хочу вспоминать, сколько крови я смыл с рук, и сколько времени прошло с того момента, как моя машина, визжа шинами, сорвалась с места.
Хотя нет. Наверное, это я всё-таки запомню, чтобы в следующий раз не напортачить.
Час-двенадцать.