“So, you’re saying you want to leave a bullet in you? S’fine by me. Was trying to be nice, but that hasn’t gotten me far.”
UNDERTALE
<файл повреждён>
<обнаружена аномалия>
<удалить файл? Y|N?>
<файл повреждён>
<обнаружена аномалия>
<удалить файл? Y|N?>
Персонажи: gaster!Санс, Фриск
Жанр: <файл повреждён>
Предупреждения: <обнаружено великое множество вероятностей>
Название: Теория струн
Мы плаваем в разных морях, но выходим на один и тот же берег.©
— Что ты видишь с этого угла? Жив.
— А с этого? Мёртв.
— Та же монета.
— Но другая плоскость.
— Орёл.
— Решка.
— Мёртв.
— Жив.©
— А с этого? Мёртв.
— Та же монета.
— Но другая плоскость.
— Орёл.
— Решка.
— Мёртв.
— Жив.©
Синий стоп-сигнал. Вспышка. Красный табачный дым, проходящий через рёбра.
Санс смотрит на закрытую дверь, ведущую в Руины и жуёт сигарету, слушая, как по ту сторону Ториэль напевает его любимую колыбельную. Точнее — когда-то эту нелепую песенку любил Гастер, а раз её любил Гастер, то и Санс её по факту обожает. Потому что теперь сложно сказать, кто из них занимает это тело и кто проклинает груду старых костей, внутри которых колотится спаянная аномалией душа.
Фиолетовый дым. Синяя вспышка. Красный стоп-сигнал.
Сев на заснеженную дорожку, обновлённый Санс жуёт фильтр и хмурится, белыми зрачками глядя в одну точку прямо перед собой. Сегодня знаменательный день. День, когда дверь откроется, и Ториэль выпустит ребёнка в тёмный лес по проторенной тропинке прямиком ему в руки. История повернётся немного иначе, и “тот, кто смотрит” наверняка удивится, когда заметит разницу.
Перестроенный код. Красную вспышку. Синий стоп-сигнал.
Санс улыбается.
Когда-нибудь этот мир изменится до неузнаваемости, взрастив на себе эту раковую опухоль, аномалию, которая превратила размеренную жизнь монстров в череду сохранений и перезагрузок. Множество историй перепутается, время сломается, некоторые события будут повторяться по кругу без остановки снова и снова.
Теория квантовых струн гласит, что вселенная состоит из свёрнутых микрообъектов, которые в свою очередь расщеплены на огромное множество вероятностей. Её уравнения слишком сложны для понимания, а вычислительные машины ломаются от количества переменных. Важно то, что бозоны и фермионы могут быть проявлениями одного и того же объекта. Так и в их мире… Есть Санс и множество других Сансов, которые в данный момент смотрят на дверь и слушают чужую колыбельную.
Будь у него время, он бы посчитал точное количество возникших аномальных временных коллизий. Посчитал бы, в скольких мирах сейчас птица летит задом наперёд, а человек убивает или не убивает каждого монстра. Но времени больше нет.
Гастер говорил, например, что времени в их случае никогда не существовало.
Красный стоп-сигнал.
Санс медленно выдыхает дым и закрывает глазницы ладонями.
Согласно всё той же теории — струны совершают колебания. Если на одном клочке мироздания Санс сейчас бросит камень в дверь, то в других вероятностях тоже что-то изменится. Например, этот же камень провалится в пространственную дыру в сломанном континууме и упадёт под ноги Ториэль.
Что, если … Аномальный Санс сейчас тоже бросит камень?
Открыв глаза и убрав от лица руки, он тушит сигарету об снег и надевает капюшон.
Их мир — это бесконечный квантовый струнный оркестр.
Нарисовав на снегу круг, Санс аккуратно врисовывает в него ещё один. А затем ещё. И ещё. Когда была точка старта, изначальная переменная, он уже и не помнит, но примерно представляет масштабы изменённых вероятностей.
Он думает о том, что после того эксперимента с пустотой из всей этой схемы вымаралось множество струн с именем “Гастер”, кроме одной. Его личной. Аномалия случилась в тот момент, когда пустота взорвалась.
Пульсация вызвала резонанс, во время которого Санс поглотил душу своего отца полностью, без остатка, чтобы обратить память о королевском учёном в своё вечное проклятие. Связать его жизнь со своей крепкими узами.
В этой реальности красного дыма и синих стоп-сигналов Тори помнит о том, что когда-то существовал такой учёный, как Гастер, который построил Ядро и бесследно исчез незадолго до её собственного ухода.
Здесь события идут не так, как в других бесчисленных вселенных.
Здесь всё сломано и не подлежит ремонту. Будто его расколотый в двух местах череп, клеем не склеить.
Колыбельная постепенно затихает. Не дождавшись своего сумеречного попутчика по ту сторону двери, Ториэль грустно удаляется обратно в сторону Руин, оставляя Санса в одиночестве. В голове у скелета шумят машины и музыка из каждого окна, а над головой раскидывается чёрная дыра, усыпанная звёздами и тонкими струнами перекликающихся таймлайнов. Он слышит это сквозь вероятности, в каждой из которых есть дверь, есть человек и есть одна глупая шутка на двоих.
Где-то другой Санс уже спросил Фриска о том, что нужно сделать, когда встречаешь нового друга.
А в остальных стоит мёртвая, почти осязаемая тишина.
— Привет, мы знакомы?
Санс поднимает взгляд от кончика сигареты и смотрит на стоящего перед ним мальчишку в сиреневом свитере с полосками. У мальчишки ободраны коленки и руки измазаны в пепле витиеватыми узорами-татуировками, такие не смоешь талым снегом. Силуэт ребёнка подёргивается едва заметно, как помехи на экране телевизора, когда Ядро барахлит.
Не поглоти Санс душу своего отца, сейчас бы всё работало отлично.
Фиолетовый стоп-сигнал.
— Не знаю, пацан. Может быть знакомы. Видели друг друга на шоссе.
— Шоссе?
Сиреневый свитер.
— Да, знаешь, широкая дорога, по которой двигаются машины-электроны, растягивая в струны свет своих фар в замедленной съёмке.
Мальчишка щурится и внезапно улыбается, протягивая сидящему на заснеженной дорожке скелету испачканную руку.
— Монстр, разве ты не знаешь, как следует приветствовать нового друга?
— Знаю… — Санс подпирает голову ладонью и прикуривает от зажигалки, не стремясь ответить на жест доброй воли. Ведь от мальчишки пахнет пеплом Ториэль, и этот запах пьянит сильнее горького виски.
Тошнит.
— Тогда почему не пожмёшь мою руку? — безумный оскал на лице ребёнка неестественно режет его лицо пополам, и сиреневый свитер окрашивается в салатовый и обратно.
— А смысл, малой? — щёлкая костяшками пальцев, Санс отряхивает джинсы от пепла и поднимается на ноги, глядя на мальчишку сверху вниз. Ветер выдувает из грудной клетки скелета сиреневый сигаретный дым прямо в лицо человеку, заставляя его поморщиться и отступить.
Струна растягивается и резонирует.
Когда что-то происходит вопреки заложенной схеме, другие миры пронзает аномалия.
Санс думает о том, что где-то должен быть берег, тот, другой, на который они рано или поздно выйдут, и мир не будет таким дерьмом. Гастер будет жив. Монстры победят. И всё в этом духе. Там ребёнок не будет сжимать за спиной острый нож и глядеть на него с первобытной жаждой крови.
“Тот, кто смотрит”.
Это ведь им двигает бесконтрольное насилие в мире синих стоп-сигналов и мельтешения помех на сиреневом свитере.
В таком случае, стоит ли винить ребёнка?
— Ты знаешь, я не хочу тебя ловить. Нет мне до этого дела. Но мой брат… Он просто фанатик, желающий не только похищать маленьких деточек, но и превращать их в объекты своих исследований. — Говорит Санс с меланхоличным оскалом на черепе. — Страшно?
— Нет.
— Это меня радует.
Теория струн гласит, что невозможно показать и рассказать обо всех измерениях, используя лишь изречения, написанные на форзаце учебника по квантовой физике. Не существует определённого количества возможных измерений.
Но в одном из них Санс всё-таки пожал испачканную пеплом руку маленького убийцы и провёл его дальше в лес.
А здесь…
— Слушай, малой, мы так вечно можем стоять. Давай разберёмся с этим по-быстрому.
Здесь всё пошло по другому сценарию.
— Ты сейчас пройдёшь по мосту и спрячешься, а я....
В заснеженном воздухе свистит лезвие истинного ножа, и Санс хватает маленькую ручку, выкручивая Чаре запястье, окрашивая сиреневый свитер в салатовый, а красный стоп-сигнал в синий.
Раздаётся хруст.
Крик.
И мир осыпается в черную дыру очередного ресета.
Санс открывает глаза и видит перед собой дверь Руин, за которой Ториэль поёт до боли знакомую колыбельную.
Игра начинается сначала.
@темы: Игровое, Дрочить и плакать, Фикрайтерская шиза, Фанфики