“So, you’re saying you want to leave a bullet in you? S’fine by me. Was trying to be nice, but that hasn’t gotten me far.”
Eroica и её DS3 персонаж Тсет уже давно не дают покоя мне и моему DS3 персонажу Крейну.
Ну и я решил, что почему бы и да. Потренировался перед выполнением заявок.
Крейн/Тсет
Dark Souls 3 OC
читать дальше— Ты Негорящий?
Тсет отвёл леденяще-холодный пустой взгляд от затуманенного горизонта и огляделся. На вершине башни выл промозглый ветер, доносящий из других миров не самые приятные ароматы смерти, пепла и запустения. Ему казалось, что Храм Огня уже давно заброшен, и все Негорящие, восстав, ушли на поиски приключений, оставив пустующие коридоры у костра на попечение молчаливой Хранительнице и сумасшедшей старухи.
И внезапно в ушах зазвучал чужой голос. Тень на лестнице дрогнула, отделилась от стены и вышла к свету. Заметив на перчатках незнакомца угольный пепел и всполохи магического огня, Тсет с едва заметной усмешкой хмыкнул и отвернулся.
Пиромант.
Его всегда впечатляли огненные маги, но по его мнению болотные шаманы и кудесники танцующего пламени не более чем дикари, зарывшиеся в вонючую тину. Но от незнакомца пахло снегами Севера и пеплом несбывшихся надежд. Слишком странно для того, кто практикует древнюю магию из Изалита.
— Я Крейн из Карима. Негорящий, как и ты.
Тсет скосил глаза на вставшего рядом пироманта и сделал вид, что не услышал приветствия, поджав губы и спрятав бледные руки в складках мантии. Навязчивое желание поговорить хоть с кем-то тоже преследовало его с тех пор, как он восстал из могилы, но академические наблюдения привели Тсета к неутешительному выводу, что Негорящие, по сути, обречены на одиночество.
— А ты молчун, да? — усмехнулся Крейн. — Ничего, тебя можно понять. Многие безмолвствуют, погружаясь глубоко в себя, чтобы не сойти с ума.
Тсет отошёл. Стараясь показывать, что не заинтересован в болтовне, он снова отвернулся. Собеседника такое напускное безразличие, впрочем, только развеселило.
— Судя по твоим одеждам, ты из Винхейма. Забытый город великих волшебников. Должно быть ты был обескуражен, когда очнулся здесь, да?
Крейн обошёл чародея и почти отрезал тому пути к отступлению. Тепло магического огня манило вечно мёрзнущего Тсета, но он держался изо всех сил и всё ещё делал вид, что на башне, кроме него самого никого нет. Он думал о Кариме, о том, какие там были порядки, какое оружие кузнецы поставляли в другие города. О жителях. О том, что обычно они холодны к незнакомцам и молчаливы, как он сам.
А вот Крейн выбивался из всех его стереотипов.
Смерть меняет людей.
— Молчишь… — пиромант вздохнул, отряхивая потёртый кожаный доспех. — Как скажешь, принцесса. Встретимся ещё, если судьба не распорядится иначе.
Вспыхнув от подобного обращения, чародей уже хотел дождаться, когда Крейн уйдёт, но внезапно ответил:
— Принцессами будешь называть своих болотных духов, а я Тсет. Тсет из Винхейма. У меня есть имя.
Замерев на лестнице, Крейн обернулся и хитро улыбнулся собеседнику с таким видом, будто планировал такое развитие событий с самого начала.
— Знал, что сработает.
Чувствуя, как от нервов подрагивают пальцы под складками мантии, чародей попытался ответить новому знакомому той же непосредственной улыбкой, но в итоге просто вежливо поклонился, как учили его в стародавние времена.
— Ваша наглость вызывает у меня желание ударить вас по лицу, но воздержусь. — сказал он, уже без стеснения наблюдая за Крейном и изучая его суровые каримские глаза, в которых определённо читалось озорство вперемешку с непонятной Тсету радостью. — Надеюсь, теперь вы оставите меня наедине с моими размышлениями?
— Конечно. Если вы настаиваете.
Отвесив издевательский поклон, Крейн усмехнулся в кулак, но не ушёл, снова приближаясь и добавляя:
— Однако, Тсет, позволь мне оставить тебе свой знак. Ты сможешь позвать меня на помощь, потому как не гоже хрупким чародеям ходить одним по проклятым землям. Увидишь такой… — выудив из-под складок мантии руку Тсета, пиромант вложил ему в ладонь камень с выгравированной каримской надписью. — Зови. Знай, что ты не один. Мы, Негорящие, тянемся к теплу друг друга, как угли Первого Пламени, и игнорировать это было бы слишком глупо. Я бы даже сказал… Самоубийственно глупо.
Смотря на горячие даже сквозь перчатку пальцы Крейна, Тсет проглотил язык от возмущения и сказать так ничего и не смог. Стоило пироманту прикоснуться к нему, как по телу пробежала такая оглушительная жаркая волна, что чародей впервые за долгую вечность почувствовал себя живым.
До слёз.
И пускай в его груди уже зияла дыра опустошения, тепло чужой негорящей души почти вернуло ему… смысл?
Но тем не менее Тсет ответил:
— Посмотрим, как моя обманчивая хрупкость однажды разорвёт тебя на части.
Крейн отпустил его и отошёл, продолжая улыбаться.
— Магия имеет свойство истощать. Сталь в этом плане надёжнее.
Оставив после себя остывающее ощущение близости, пиромант скрылся внизу лестницы и оставил Тсета в уже сомнительно желанном одиночестве. Посмотрев на свою ладонь, чародей сжал пальцами тёплый камешек и быстро сунул его в поясную сумку.
Даже сквозь одежду он ещё долго будет согревать полую душу. И это отчего-то заставило Тсета впервые за долгую немёртвую вечность… улыбнуться.
Ну и я решил, что почему бы и да. Потренировался перед выполнением заявок.
Крейн/Тсет
Dark Souls 3 OC
читать дальше— Ты Негорящий?
Тсет отвёл леденяще-холодный пустой взгляд от затуманенного горизонта и огляделся. На вершине башни выл промозглый ветер, доносящий из других миров не самые приятные ароматы смерти, пепла и запустения. Ему казалось, что Храм Огня уже давно заброшен, и все Негорящие, восстав, ушли на поиски приключений, оставив пустующие коридоры у костра на попечение молчаливой Хранительнице и сумасшедшей старухи.
И внезапно в ушах зазвучал чужой голос. Тень на лестнице дрогнула, отделилась от стены и вышла к свету. Заметив на перчатках незнакомца угольный пепел и всполохи магического огня, Тсет с едва заметной усмешкой хмыкнул и отвернулся.
Пиромант.
Его всегда впечатляли огненные маги, но по его мнению болотные шаманы и кудесники танцующего пламени не более чем дикари, зарывшиеся в вонючую тину. Но от незнакомца пахло снегами Севера и пеплом несбывшихся надежд. Слишком странно для того, кто практикует древнюю магию из Изалита.
— Я Крейн из Карима. Негорящий, как и ты.
Тсет скосил глаза на вставшего рядом пироманта и сделал вид, что не услышал приветствия, поджав губы и спрятав бледные руки в складках мантии. Навязчивое желание поговорить хоть с кем-то тоже преследовало его с тех пор, как он восстал из могилы, но академические наблюдения привели Тсета к неутешительному выводу, что Негорящие, по сути, обречены на одиночество.
— А ты молчун, да? — усмехнулся Крейн. — Ничего, тебя можно понять. Многие безмолвствуют, погружаясь глубоко в себя, чтобы не сойти с ума.
Тсет отошёл. Стараясь показывать, что не заинтересован в болтовне, он снова отвернулся. Собеседника такое напускное безразличие, впрочем, только развеселило.
— Судя по твоим одеждам, ты из Винхейма. Забытый город великих волшебников. Должно быть ты был обескуражен, когда очнулся здесь, да?
Крейн обошёл чародея и почти отрезал тому пути к отступлению. Тепло магического огня манило вечно мёрзнущего Тсета, но он держался изо всех сил и всё ещё делал вид, что на башне, кроме него самого никого нет. Он думал о Кариме, о том, какие там были порядки, какое оружие кузнецы поставляли в другие города. О жителях. О том, что обычно они холодны к незнакомцам и молчаливы, как он сам.
А вот Крейн выбивался из всех его стереотипов.
Смерть меняет людей.
— Молчишь… — пиромант вздохнул, отряхивая потёртый кожаный доспех. — Как скажешь, принцесса. Встретимся ещё, если судьба не распорядится иначе.
Вспыхнув от подобного обращения, чародей уже хотел дождаться, когда Крейн уйдёт, но внезапно ответил:
— Принцессами будешь называть своих болотных духов, а я Тсет. Тсет из Винхейма. У меня есть имя.
Замерев на лестнице, Крейн обернулся и хитро улыбнулся собеседнику с таким видом, будто планировал такое развитие событий с самого начала.
— Знал, что сработает.
Чувствуя, как от нервов подрагивают пальцы под складками мантии, чародей попытался ответить новому знакомому той же непосредственной улыбкой, но в итоге просто вежливо поклонился, как учили его в стародавние времена.
— Ваша наглость вызывает у меня желание ударить вас по лицу, но воздержусь. — сказал он, уже без стеснения наблюдая за Крейном и изучая его суровые каримские глаза, в которых определённо читалось озорство вперемешку с непонятной Тсету радостью. — Надеюсь, теперь вы оставите меня наедине с моими размышлениями?
— Конечно. Если вы настаиваете.
Отвесив издевательский поклон, Крейн усмехнулся в кулак, но не ушёл, снова приближаясь и добавляя:
— Однако, Тсет, позволь мне оставить тебе свой знак. Ты сможешь позвать меня на помощь, потому как не гоже хрупким чародеям ходить одним по проклятым землям. Увидишь такой… — выудив из-под складок мантии руку Тсета, пиромант вложил ему в ладонь камень с выгравированной каримской надписью. — Зови. Знай, что ты не один. Мы, Негорящие, тянемся к теплу друг друга, как угли Первого Пламени, и игнорировать это было бы слишком глупо. Я бы даже сказал… Самоубийственно глупо.
Смотря на горячие даже сквозь перчатку пальцы Крейна, Тсет проглотил язык от возмущения и сказать так ничего и не смог. Стоило пироманту прикоснуться к нему, как по телу пробежала такая оглушительная жаркая волна, что чародей впервые за долгую вечность почувствовал себя живым.
До слёз.
И пускай в его груди уже зияла дыра опустошения, тепло чужой негорящей души почти вернуло ему… смысл?
Но тем не менее Тсет ответил:
— Посмотрим, как моя обманчивая хрупкость однажды разорвёт тебя на части.
Крейн отпустил его и отошёл, продолжая улыбаться.
— Магия имеет свойство истощать. Сталь в этом плане надёжнее.
Оставив после себя остывающее ощущение близости, пиромант скрылся внизу лестницы и оставил Тсета в уже сомнительно желанном одиночестве. Посмотрев на свою ладонь, чародей сжал пальцами тёплый камешек и быстро сунул его в поясную сумку.
Даже сквозь одежду он ещё долго будет согревать полую душу. И это отчего-то заставило Тсета впервые за долгую немёртвую вечность… улыбнуться.
@темы: Игровое, #нуяжеидиот, Фанфики
-
-
06.05.2016 в 12:33Это чудесно! Спасибо большое. Я горюнимагу!
Теперь за мной должок)